Донос — літературний шедевр: Юрій Смолич про Олександра Довженка пише НКВД

argumentua.com

Один з доносів Юрія Смолича на Олександра Довженка вирізняється особливою досконалістю у подробицях, глибиною узагальнень, тонким психологізмом. Це – донос-шедевр. Його належить помістити до канону найдосконаліших взірців жанру. Публікуємо текст мовою оригіналу, із збереженням оригінальної лексики, орфографії та пунктуації.

«Як у побуті у Довженка тонка культурність і вишукана естетичність легко поєднується із найпростішими смаками, із найбільш елементарними інтересами та рисами характеру сільського жителя, і навіть із найбільш примітивними старосвітськими традиціями,...

... — так і у психіці Довженка ясність мислення/волелюбність, толерантність, освіченість несподівано поєднуються з тупістю відсталого селянина, наприклад, – з антисемітизмом. Так і в політичному кругозорі – чесність, принциповість, безумовна спрямованість до соціалістичного світогляду раптом поєднується із націоналістичними концепціями»…

Ці слова належать агентові «Стріла». У справі-формулярі Олександра Довженка, що зберігається у Галузевому Державному Архіві СБУ, цей криптонім зустрічається доволі регулярно. Агент «Стріла» був не один: лише в першому томі справи Довженка можна знайти ще 44 псевдоніми інших доносителів. Чотиритомна справа-формуляр Довженка – це його біографія написана у доносах.

Агента «Стрілу» розшифрували вже після смерті. Дослідники Олег Микитенко та Сергій Тримбач пишуть про це як про доконаний факт: криптонім «Стріла» приховував ім’я відомого письменник Юрія Смолича.

Деякі пасажі можна зустріти майже дослівно переданими і в його донесеннях радянським спецслужбам, і в його опублікованих спогадах: і справді – а навіщо роботі пропадати?! Юрій Смолич не міг знати, що колись його доноси на видатних діячів української культури вийдуть за стіни таємних архівів НКВД-МГБ-КГБ.

Публікуємо текст мовою оригіналу, із збереженням оригінальної лексики, орфографії та пунктуації.

Повідомлення агента «Стріла» від 3 липня 1940 року. Джерело: ГДА СБУ

В тему: Один «стукач» на 875 человек: осведомителькая сеть НКВД в Украине перед войной

3 июля 1940

НАЧАЛЬНИК 2 ОТДЕЛА УГБ УНКВД — СПИВАК

ДОВЖЕНКО Александра Петровича я знаю с 1923-24 г.г., начиная с совместной работы в газете «ВІСТІ» и литературной организации «ГАРТ». С выездом его, в связи с началом работы в кинематографии — в Одессу и Киев — наше знакомство исчерпывалось редкими, эпизодическими встречами во время их приезда в Харьков.

С переездом его в Москву, знакомство почти оборвалось и возобновилось после его начала работы на Киевской Кинофабрике и переезда в Киев.

Юрій Смолич, 1928 рік

Между нами всегда на протяжении этих лет существовало обоюдное чувство симпатии, установившееся после совместной работы и на основании единства вкусов в области искусства. Однако, близкой, закадычной дружбы между нами не было.

ДОВЖЕНКО не искал особой близости и за все время нашего знакомства, например, у меня дома никогда не был. Я у него начал бывать только в последние годы, после его приезда в Киев — во время редких моих приездов в Киев.

Бывать у ДОВЖЕНКО на дому очень трудно — не только в связи с его перегруженностью работой, но и, главным образом, в связи с тем, что жена его, Юлия Ипполитовна СОЛНЦЕВА, очень неприветлива к друзьям ДОВЖЕНКО / особенно к незанимающим выдающегося положения/ и всячески пытается оградить ДОВЖЕНКО от посещений; подчас даже говоря, что его нет дома, в то время, когда он дома.

К себе я чувствую ее определенную нерасположенность. Это весьма затрудняет сближение с ДОВЖЕНКО, так как он находится под большим влиянием жены.

В 1923—24 г.г., когда я познакомился с ДОВЖЕНКО, он был очень близок к БЛАКИТНОМУ /Элланскому/ — редактору «ВІСТЕЙ», бывшему лидеру боротьбистов.

Мне кажется, что в те времена он был близок и с другими бывшими боротьбистами из круга БЛАКИТНОГО — ШУМСКИМ, ГРИНЬКО, МАКСИМОВИЧЕМ, ЯЛОВЫМ и друг. Степени этой близости и характера ее я не знаю.

У редакції журналу «Всесвіт» (зліва): Олександр Довженко, Кость Гордієнко, Микола Хвильовий. Харків, 1925. ФОТО: Wiki

Самое лучшее отношение, но без бытовой дружбы — было в то время у ДОВЖЕНКО к ХВИЛЕВОМУ, которого ДОВЖЕНКО считал лучшим мастером в литературе — взгляды которого в вопросах искусства разделял. Степени их политической близости в то время я не знаю.

Тогда же началась дружба ДОВЖЕНКО с БАЖАНОМ и ЯНОВСКИМ. В «ГАРТЕ» ДОВЖЕНКО занимал крайнюю «левую» позицию, почти примыкая к футуристам, но с группой футуристов, возглавляемых СЕНЧЕНКО был всегда в самой ярой вражде.

ДОВЖЕНКО вошел и в организацию «ВАПЛИТЕ», однако, в жизни ее участия не принимал, живя в это время не в Харькове, а в Одессе.

Позже, к концу существования «ВАПЛИТЕ», ДОВЖЕНКО пребывал в группе оппозиции в «ВАПЛИТЕ» и даже внутри «ВАПЛИТЕ» выступал против ее руководства, за что подвергался нападкам «ваплитовцев» — с обвинением в «зрадництве».

Разрыв с «ВАПЛИТЕ» и группой ХВЫЛЕВОГО окончательно определился после постановки ДОВЖЕНКО картины «ЗВЕНИГОРА», где ДОВЖЕНКО высмеивал украинский национализм и националистов.

«ВАПЛИТОВЦЫ» поговаривали об «ориентации ДОВЖЕНКО на Москву», о том, что он «продался» и проч.

ДОВЖЕНКО в ответ на это выступал и ругался, заявляя, что он действительно ориентируется на Москву, как столицу мирового пролетариата и колыбель Октябрьской революции, и называл группу ХВЫЛЕВОГО «хуторанами» и «кооператорами».

После чего о ДОВЖЕНКО стали говорить, что он «делает карьеру». Собственно, по существу истории, с ДОВЖЕНКО история с ДОВЖЕНКО и произвела фактически идейный раскол «ВАПЛИТЕ».

Собственно, с этого времени и началась моя большая близость с ДОВЖЕНКО и первые разговоры на политические темы, так как я был в группе, поддерживающей ДОВЖЕНКО и тоже отколовшейся от «ВАПЛИТЕ», и враждовавшей с ХВЫЛЕВЫМ.

В наших тогда разговорах ДОВЖЕНКО ярко и остро осуждал группу ХВЫЛЕВОГО/ но не самого ХВЫЛЕВОГО, которого продолжал любить и считал жертвой влияния ДОСВИТНОГО и ЭПИКА.

Члени ВАПЛІТЕ. Сидять (зліва направо): Павло Тичина, Микола Хвильовий, Микола Куліш, Олекса Слісаренко, Майк Йогансен, Гордій Коцюба, Петро Панч, Аркадій Любченко; стоять (зліва направо) — Михайло Майський, Григорій Епік, Олександр Копиленко, Іван Сенченко, Павло Іванов, Юрій Смолич,Олесь Досвітній, Іван Дніпровський. Харків, 1926 рік. ФОТО: Харківський літературний музей

То же он думал и о КУЛИШЕ, он в этих разговорах громил и высмеивал националистов.

И, когда в то время, из отколовшихся «ваплитовцев» создалась в противовес хвылевистскому «Пролитфронту» футуристическая «Группа А», то ДОВЖЕНКО вошел в нее, как один из фундаторов / вместе с ИОГАНСЕНОМ, КО...АСЕВЫМ и СЛИСАРЕНКО/, но никакого участия в этой группе/ в ней был и я / не принимал, ни разу даже не присутствовал на ее собраниях — выехал из Харькова совсем.

На несколько лет он подался исключительно работе в кино и, позже, переехал в Москву, почти совершенно уйдя от всякого участия в жизни украинских культурных кругов.

Бывш. «ваплитовцы» в связи с этим распространяли о ДОВЖЕНКО всякие сплетни и даже его ближайшие друзья — БАЖАН и ЯНОВСКИЙ — на некоторое время отошли от него и были весьма недовольны его «отходом от национальной культуры».

БАЖАН и ЯНОВСКИЙ всегда считали ДОВЖЕНКО крупнейшим и талантливейшим деятелем именно национальной украинской культуры.

До истории с «ЗВЕНИГОРОЙ» вообще все широкие круги националистов определенно рассчитывали на ДОВЖЕНКО.

После «ЗВЕНИГОРА» — старались его травить; работы ДОВЖЕНКО на Украине или замалчивались, писались «гробящие» рецензии и статьи, сочинялись сплетни.

Снова я увиделся с ДОВЖЕНКО после довольно длительного перерыва — в ночь после самоубийства ХВЫЛЕВОГО — 13 мая 1932 года.

ДОВЖЕНКО не то случайно, не то специально приехал в Харьков.

Он вошел в комнату, где лежал в гробу ХВЫЛЕВОЙ — было поздно и людей присутствовало немного — подошел прямо к гробу, ни на кого не смотря, взял голову обеими руками, нагнулся, поцеловал заклеенную рану, повернулся и вышел.

«Он вошел в комнату, где лежал в гробу ХВЫЛЕВОЙ — было поздно и людей присутствовало немного — подошел прямо к гробу, ни на кого не смотря, взял голову обеими руками, нагнулся, поцеловал заклеенную рану, повернулся и вышел» Сторінка 301 1-го тому справи Олександра Довженка. Джерело: ГДА СБУ

В тему: Хроники СССР. Как украинские писатели расправлялись с коллегой Виктором Некрасовым

Вслед за ним вышли ИОГАНСЕН, СЛЮСАРЕНКО (СЛИСАРЕНКО – ред.) и я. Вчетвером мы отправились бродить в парк.

ДОВЖЕНКО все время молчал.

ИОГАНСЕН на память прочитал ему посмертное письмо ХВЫЛЕВОГО, которое тот оставил на столе перед собой в момент выстрела, которое успели прочесть только несколько человек, прибежавшие первыми оказать помощь, и которое потом куда-то сразу исчезло.

Я не помню точно содержание письма, — в нем ХВЫЛЕВОЙ писал, что причина его самоубийства «арест ЯЛОВОГО», который он расценивал, как «расстрел нашей генерации», и заявил, что он ничего не понимает, так как «мы были честными коммунистами».

ИОГАНСЕН на память процитировал письмо совершенно точно. ДОВЖЕНКО встрепенулся и попросил еще раз прочесть.

ИОГАНСЕН повторил и добавил: «Мы должны это письмо запомнить на всю жизнь». ДОВЖЕНКО ничего не ответил и продолжил угрюмо молчать.

Труна з тілом Миколи Хвильового на подвір’ї будинку «Слово». Харків, 15 травня 1933 рік. ФОТО: Харківський літературний музей

После этого я его не видел опять несколько лет, если не считать мимолетных встреч на улице или в театре.

Из отрывочных фраз, которыми мы обменивались во время этих встреч, а главным образом из рассказов БАЖАНА и ЯНОВСКОГО, которые с ним встречались чаще, бывая у него и в Москве — мне было только понятно, что ДОВЖЕНКО настроен резко против «РАПП`а», а рапповской линии в литературе и искусстве, а также одновременно и против «рівних хуторян» — националистов, сочетая это с самой доброй памятью о ХВЫЛЕВОМ.

БАЖАН и ЯНОВСКИЙ, очень любя ДОВЖЕНКО и разделяя его такие взгляды, в то же время /особенно ЯНОВСКИЙ/ подчас упрекали ДОВЖЕНКО/ за глаза в разговорах со мной / в стремлении и чрезмерной ортодоксальности.

Однако, вместе с тем, высказывали свои мысли о том, что никто, как ДОВЖЕНКО, так глубоко и правильно не понимает национальную культуру, и он был для них ярким авторитетом.

С момента переезда столицы из Харькова в Киев, встречи с ДОВЖЕНКО стали чаще.

Переехавший в Киев БАЖАН постоянно встречался с ДОВЖЕНКО, также к тому времени переехавшим в Киев. Встречался с ДОВЖЕНКО, приезжая в Киев, и ЯНОВСКИЙ.

Олександр Довженко і Юрій Яновський

Я присутствовал обыкновенно, когда мы бывали все вместе.

Это было в те годы, когда обострилась борьба против националистов, когда одна за другой раскрывались подпольные контрреволюционные националистические организации и следовал ряд арестов видных писателей, близких к БАЖАНУ и ЯНОВСКОМУ, и ДОВЖЕНКО.

Поэтому разговоры были наполнены обсуждением арестов. БАЖАН и ЯНОВСКИЙ очень болезненно переживали аресты, резко высказывая свои недовольства, свои сомнения.

Все аресты они считали «липой», утверждали, что идет «бешенная русификация», что «гибнет украинская культура», высказывали всевозможные националистические суждения и их антисоветские настроения росли.

Надо сказать, что в это время влияние на них ДОВЖЕНКО было исключительно благотворное.

В мягкой форме — доказывая и убеждая, — а иногда и в резкой — ссорясь — ДОВЖЕНКО сдерживал их настроения.

Он говорил, что нет дыма без огня, что, очевидно, аресты имеют под собой основание, ругал матерых националистов, запутавших в свои сети честных людей, говорил о сложности обстановки и проч.

В большинстве случаев, он просто отводил разговоры о недовольствах, в противовес им заговаривал о ярких положительных фактах советской действительности — с увлечением говоря об индустриализации и перерождении страны.

С особым увлечением он рассказывал о СТАЛИНЕ, с которым встречался уже, читал ему сценарий и вел беседы.

О СТАЛИНЕ ДОВЖЕНКО всегда говорил особо горячо.

Влияние ДОВЖЕНКО на БАЖАНА и ЯНОВСКОГО крепло и снова росла их близость. БАЖАН и ЯНОВСКИЙ снова говорили о ДОВЖЕНКО восторженно, видя в нем всю будущность не только кино, но и всей украинской культуры.

Особенно импонировало им, что ДОВЖЕНКО возвратился в Киев и принялся строить украинскую кинематографию, украинскую культуру.

«О СТАЛИНЕ ДОВЖЕНКО всегда говорил особо горячо» Сторінка 302 1-го тому справи Олександра Довженка. Джерело: ГДА СБУ

У меня к этому времени сложилось о ДОВЖЕНКО представление, как о настоящем советском патриоте, безусловно, советском человеке.

Однако, в скором времени, при дальнейших встречах, начали проявляться срывы с таких позиций ДОВЖЕНКО.

Эти срывы проявлялись всегда в связи с его недовольствами его работой и окружающим положением вещей.

ДОВЖЕНКО вообще свойственно остро реагировать на всякие помехи в работе, на плохую работу подчиненных и начальствующих над ним людей. В частности — на кинофабрике. В таких случаях он очень резок в суждениях и оценках.

И вот — ругая и осуждая недостатки в работе, болея за них и ища путей их преодоления, он одновременно, с вполне советскими выводами, начал высказывать заключения националистические.

Например, как-то, года два назад, он на даче писателей на Ирпене, будучи пьян и в состоянии возбуждения ругал директора фабрики, мешавшего ему работать /ИЦКОВ/ и других работников, ДОВЖЕНКО всю причину их плохой работы усматривал в том, что они не украинцы и не понимают задач украинского кино.

Он возмущался почему и в России, и в Грузии — везде кинематография создается национальными кадрами, а только на Украине ее делают и евреи, и русские, кто угодно, но только не украинцы.

Олександр Довженко під час зйомок, 1930-ті

Позже, через год, опять там же на Ирпене, разговор на эту тему повторился. Теперь уже в более широком обобщении — о всей украинской культуре — и снова ДОВЖЕНКО кипятился по поводу того, что нет национальных украинских кадров, что везде «жиды».

Из других замечаний и суждений ДОВЖЕНКО по национальному вопросу слагался в общем своеобразный национальный кругозор ДОВЖЕНКО.

Он ругал «жидов», ругал русских, ругал украинских националистов-хуторян, но и на национализм фашистской воинствующей формации он также обрушивался с такой же руганью. Одновременно все последнее время растет его интерес ко всему национальному украинскому.

В прошлом году летом мне случилось провести с ДОВЖЕНКО целый день вдвоем — наедине, у него на квартире.

Я завел с ним разговор о национальной культуре, историческом прошлом Украины и перспективах дальнейшего развития.

Мы лежали вдвоем на одной постели и разговор шел в очень задушевных тонах.

Меня интересовало больше всего отношение ДОВЖЕНКО к партии боротьбистов. На основании предыдущих его настроений, в обстановке задушевной беседы, я ждал, что он будет говорить в тонах разделения взглядов этой партии.

Однако, откровенничая и рассказывая о своем прошлом увлечении отдельными боротьбистами, как обаятельными для него личностями, признаваясь в своих симпатиях в прошлом к идеям боротьбизма — ДОВЖЕНКО начал убеждать меня, что боротьбисты были неправы, осуждать их за то, что они скатились в контрреволюцию, развенчивать обаятельные прежде для него личности в лагере националистов и высказывать аргументации к тому, что аресты их были основательны, что действительно они вели подрывную работу и история, народ их действия осуждает, как антинародную.

Все другие высказывания ДОВЖЕНКО были в этом разговоре аналогично советские. И особо подробно и любовно он говорил о СТАЛИНЕ.

Реакции ДОВЖЕНКО на аресты в течение последних лет видоизменились.

В первое время он, как сказано, всегда искал аргументации, которые доказывали бы справедливость арестов и необходимость их в борьбе с врагами Советской страны.

Далее у него начали появляться сомнения, — он начал высказываться в том духе, что невозможно, чтобы врагов было так много: советская, народная власть не может иметь столько врагов.

Когда же стали известны случаи освобождения и реабилитации арестованных, ДОВЖЕНКО начал считать, что вообще арестовывают невиновных, а что это результат паники.

К этому присоединились обсуждение слухов о том, что арестованных на допросах мучают и пытают.

И ДОВЖЕНКО начал остро ругать органы НКВД, считая, что в них работают враги и садисты, а местных руководящих работников называл дураками, не умеющими разобраться в людях и политическом положении, и трусами, дрожащими за свою шкуру — готовыми во имя собственного благополучия погубить невиновных.

Отсюда начались его критические заключения о самой системе советской жизни, которая вместо того, чтобы воспитывать нового благородного человека — «рыцаря без страха и упрека», — создала массовый тип приспособленца, дурака и труса.

И ДОВЖЕНКО резко осуждает всю систему советского воспитания — школу, комсомол, общественные организации, взаимоотношения между коммунистами и беспартийными, цензуру в искусстве, прессу и «весь тон жизни», построенный, с одной стороны, на «ура-патриотизме, шапкозакидательстве и кузьма-крючковщине», а с другой стороны — на «догматизме и обязательном штампе и проч.»

В тему: Солагерник Солженицына: «Зачем вы темнили в лагере, а потом на воле?»

Впечетления о Западной Украине, которыми делился со мной /в присутствии ЯНОВСКОГО/ ДОВЖЕНКО, в основном сводились к тому, что ДОВЖЕНКО, высказывая свою радость по поводу объединения Украины осуществления исторической народной мечты — скептически оценивал тенденции западно-украинского населения к советизации.

По его мнению, большая половина населения в Западной Украине относится к нам враждебно — и, оценивая это, — ДОВЖЕНКО высказывался с точки зрения советского патриотизма.

Олександр Довженко агітує за радянську владу восени 1939 року. Кадр з фільму «Звільнення українських та білоруських земель від гніту польських панів та возз’єднання народів-братів у єдину родину»

Местную западно-украинскую интеллигенцию ДОВЖЕНКО высмеивал и поносил, называя клерикальной и националистически ограниченной.

Однако, вместе с этим, жаловался, что у них украинского больше, чем у нас, что там, в Западной Украине — это сифилис, язва на теле украинского народа.

Противоречивость натуры ДОВЖЕНКО сказывается постоянно и во всем.

Как в быту у ДОВЖЕНКО, тонкая культурность и изощренная эстетичность легко сочетается с самими простыми вкусами, с самыми элементарными интересами и чертами характера сельского жителя, и даже с самыми примитивными старосветскими традициями, — так и в психике ДОВЖЕНКО ясность мышления /свободолюбие, толерантность, образованность неожиданно сочетается с тупостью таимого, отсталого селянина, например — с антисемитизмом.

Так и в политическом кругозоре — честность, принципиальность, безусловная устремленность к социалистическому мировоззрению вдруг сочетается c националистическими концепциями.

«Как в быту у ДОВЖЕНКО, тонкая культурность и изощренная эстетичность легко сочетается с самими простыми вкусами, с самыми элементарными интересами и чертами характера сельского жителя, и даже с самыми примитивными старосветскими традициями, — так и в психике ДОВЖЕНКО ясность мышления /свободолюбие, толерантность, образованность неожиданно сочетается с тупостью таимого, отсталого селянина, например — с антисемитизмом. Так и в политическом кругозоре — честность, принципиальность, безусловная устремленность к социалистическому мировоззрению вдруг сочетается c националистическими концепциями»

Фрагмент сторінки 305 1-го тому справи Олександра Довженка. Джерело: ГДА СБУ

------------

28.VI. я приехал я Киев, чтобы повидаться с ДОВЖЕНКО. Я отправился прямо к нему домой, не предупреждая по телефону, так как боялся, что к телефону подойдет его жена, и, извинившись, скажет, что ДОВЖЕНКО нет дома и не будет.

В течении вечера я заходил дважды, но оба раза ДОВЖЕНКО дома не застал — ни его, ни жены не было до поздней ночи.

29.VI., cкомбинировав так, чтобы звонил не я, я связался с ДОВЖЕНКО телефоном, и в 4 часа пришел к нему домой.

Весь вечер, до ночи, мы провели вдвоем — у него дома, на кинофабрике, на Днепре и опять у него дома.

Условились и о встрече на 30.VI., но вдруг, в связи с предстоящим отъездом ДОВЖЕНКО в Бессарабию, эта встреча не состоялась.

Разговоры 29.VI. происходили между нами двумя, преимущественно, без присутствия его жены — в дружеской и задушевной обстановке.

Я начал с расспросов о новой картине «ОСВОБОЖДЕННЫЕ»/ о Западной Украине/.

В это теме основные недовольства ДОВЖЕНКО — Комитет по делам кинематографии /БОЛЬШАКОВ/ в Москве картину на экран не выпустил, требуя исправлений и переработок.

ДОВЖЕНКО нервничает, обзывает БОЛЬШАКОВА дураком и мерзавцем, заявляя, что не подаст ему руки.

На вопросы — в чем дело, почему ДОВЖЕНКО на захотел подробно объяснять, сказав, что завтра покажет мне картину и тогда объяснит.

Потом заключил: «Потому что БОЛЬШАКОВ дурак, а главное — не украинец и ничего в Украине не понимает».

Однако, тут же добавил: «Вот же ХРУЩЕВ видно, тоже не украинец, но уже понимает Украину и у него нет возражений — потому что умный человек». — Что же ты будешь делать? — «Печатать картину, так, как она есть, и завтра напишу письмо СТАЛИНУ».

Я заговорил о международных событиях.

ДОВЖЕНКО очень сочувствует пораженной Франции, говоря о ней, как о колыбели мировой культуры, ругает Англию, обрушивается с проклятиями на Германию. И тут же утешает себя тем, что в результате войны будет мировая революция.

Потом обрывает себя, заявляя, что: «Ах, я нечего не понимаю, никто ничего не знает», и хочет перейти на другую тему — о пчелах и пасеке, которую он себе у строил на территории кинофабрики.

С трудом возвратив его к теме я начал спрашивать его мнения о союзе СССР с Германией.

ДОВЖЕНКО долго отговаривался тем, что ничего не понимает, перестал понимать, или начинал оценивать военную мощь Германии и удивляться смелости стратегического плана Гитлера.

Наконец на мой вопрос — как же, с каких концов, на пользу или во вред СССР союз с Германии — ответил коротко:

«В конце концов я думаю, что во вред.»

— Почему?

— «Она при нашей помощи расправиться в одиночку со всеми, потом отдохнет несколько лет и тогда при помощи Англии разобьет нас». Германия самый сильный и самый страшный враг".

И ДОВЖЕНКО начал ругать фашистов, одновременно расхваливая их организованность и дисциплиннированность — «не в пример нашей расхлябанности».

Попутно ДОВЖЕНКО начал говорить о том, что у нас народ распустился, расхлябался, деморализовался /в результате длительного перепуга от арестов, бедности, очередей, безответственности и проч./ — везде сидят на ответственной работе ограниченные люди, бездарности, трусы и дураки: «умных то всех посадили».

Разговор опять перешел на пасеку и, вызвав машину, ДОВЖЕНКО повез меня на Кинофабрику показать свою пасеку и сад.

Показывая, подробно рассказывал о пчелах, и вообще, о своих проектах переустройства жизни.

Доказывая, как экононический эффект даст широкое распространение пчеловодства в колхозах, рассказывал о том, что надо все колхозы обсадить липой, точно вычисляя прибыли и проч.

Потом рассказывал о рыбоводстве, о том, как он агитирует жителей своего села разводить рыбу и восторгался поднятой сейчас кампанией за водоем каждому колхозу.

Вообще воодушевленно рассказывал мне целую серию планов улучшения благосостояния страны путем использования внутренних ресурсов: пчелы, рыба, фрукты, новые сельско-хозяйственные культуры.

Рассказывая об этом, ДОВЖЕНКО ничего слышать не хочет.

Здесь ДОВЖЕНКО снова заговорил о ХРУЩЕВЕ — в восторженных тонах: «Вот кого я люблю, так это ХРУЩЕВА: правильный, умный мужик! И мечтать умеет. И понимает, что мечта родит жизнь».

«Вот кого я люблю, так это ХРУЩЕВА: правильный, умный мужик! И мечтать умеет. И понимает, что мечта родит жизнь»

Кадр з фільму «Звільнення українських та білоруських земель від гніту польських панів та возз’єднання народів-братів у єдину родину»

Подробно он рассказал мне известный ему от ХРУЩЕВА, но не опубликованный еще, закон, составленный ХРУЩЕВЫМ, об обязательном насаждении в колхозах фруктовых садов — описывая с восторгом эффект от этого мероприятия.

Потом рассказал о плане ХРУЩЕВА — введении на Украине новой с.х. культуры — фисташки и какой эффект даст это мероприятие. И ряд других идей. ДОВЖЕНКО говорит обо всем этом захлебываясь и умиляясь.

Попутно ругает нашего украинского селянина за его инертность, леность, некультурность и доказывает, что ему ничего втолковать нельзя — единственный путь — это приказ, закон.

«Молодец ХРУЩЕВ — он это понимает, через 10-15 лет ему колхозники в землю будут кланяться».

«Молодец ХРУЩЕВ — (...) через 10-15 лет ему колхозники в землю будут кланяться»

Фрагмент сторінки 307 1-го тому справи Олександра Довженка. Джерело: ГДА СБУ

Придя в хорошее настроение, ДОВЖЕНКО начал говорить о кинофабрике, высказывая надежду, что она, наконец-то, станет на ноги, так как назначен новый директор /ЮРКО/, которому, хотя он пока еще ничего не смыслит в кинематографии, ДОВЖЕНКО дает блестящую характеристику: «умный, толковый и украинец».

Ухватившись за этот момент, я попробовал перейти к обсуждению вопросов украинской культуры.

Однако, ДОВЖЕНКО ответил так: «Культура не в хорошем или плохом романе, писателе, художнике или кинофильме. Это легко легко достижимо в невоенных условиях и при умных руководителях: народ всегда дает таланты. Культура в том, чтобы наукчить жить и сипользовать все то, что дает тебе природа» — и ДОВЖЕНКО снова вернулся к тому, какие надо сажать деревья, как разводить рыбу, чем кормить свиней и проч.

Вечером мы отправились на Днепр и долго сидели на обрыве под Лаврой. Я перешел снова к разговору о культуре. ДОВЖЕНКО отвечал очень пессимистически.

ДОВЖЕНКО жаловался, что в результате уравнения и стандартизации жизни у нас в СССР — гибнет самобытность наций: пропадают национальные признаки, стираются национальные черты характера.

Катастрофически изживается национальная песня, одежда, домашние промыслы, обычаи, даже язык. ДОВЖЕНКО доказывает, что это ослабляет народ не только творчески и культурно, но и политически.

ДОВЖЕНКО жалуется, что падает моральность народа. Процветает хулиганство, гурбость, пошлость, грязное отношение у женщине, неуважение человека к человеку, развивается мелкий эгоизм, себялюбие, трусость, доносчицтво. Это также не только коверкает личность, но ослабляет народ политически, государственно.

ДОВЖЕНКО жалуется, что вместо уничтожения религии не дано ничего. Религия — пусть фальш и ложь — но это давало моральные устои, облагораживало.

«Иногда, — говорит ДОВЖЕНКО, — фальш лучше, чем пустота. Например, ругают галичан и поляков за их приторную вежливость и доказывают, что она фальшивая. А я говорию, путь лучше фальшивая вежливость, чем искренне хулиганство».

Галицькі реалії підштовхували Довженка до сумних висновків щодо радянської дійсності

Он ассоциирует этот вывод с религией: может быть лучше быть религиозным, но честным тружеником, чем хулиганом и лодырем!

ДОВЖЕНКО говорит в том, что революция подняла кверху огромные слои людей, но пока что из миллионов неграмотных сделали всего лишь милионы малограмотных. Но даны ему все права, право требовать и убеждает его, что он — новый человек.

И он решил, что новый человек и есть малограмотный, что малограмотность — совершенство. И он начинает диктовать. Тип современного нового человека — это тип неука, недоучки, а недоучка с претензией — хуже профана и темного человека.

ДОВЖЕНКО отказывается рассматривать это как временное переходящее явление и не хочет глянуть в перспективу.

Он доказывает, что потому и отстает современная советская литература, так как она призвана показать миру нового человека, рожденного социализмом. А этот человек пока что тип отрицательный: неук, лентяй, хулиган.

И честный писатель, любящий свой народ и верящий в социализм, не может показать миру такое детище социализма. Поэтому он молчит, избегает этой темы.

Надо было бы обрушиться на своременного человека, показать ему всю его мерзость, но этого не позволит Главлит — ведь, нельзя же компрометировать идею социализма, который, оказывается, за четверть века успел создать масосвый отрицательный тип ного человека и только единицы больших людей. А единицы — это не тип.

И ДОВЖЕНКО считает, что создавшийся отрицательный массовый тип — это результат пороков социалистической системы.

В частости — панического настроения руководителей перед, якобы, сильным внутренним врагом, неправильной системы воспитания молодежи, отсутствия романтики, «заседательского и анкетного» тона жизни, тупости местных работников их трусости, а кроме того — перманентного голодания, постоянного недостатка продуктов, в чем ДОВЖЕНКО обвиняет местный советский, партийный аппарат, неумеющий работать и учить работать других.

ДОВЖЕНКО грустно кончает: «Обо всем этом самому СТАЛИНУ, конечно, некогда подумать».

Однако, днями, в развитие этого разговора ДОВЖЕНКО начал обвинять «вообще русских»: украинский народ в своих исторических традициях благороден, опрятен и человеколюбив. А в традициях русскогоснарода — грязь в быту, грязная матерщина, неуважение к старости".

"ДОВЖЕНКО грустно кончает: «Обо всем этом самому СТАЛИНУ, конечно, некогда подумать» Фрагмент сторінки 309 1-го тому справи Олександра Довженка. Джерело: ГДА СБУ

У современных же русских недоучек-выскочек, малограмотных «новых людей» — эти традиции выросли в хамство и хулигантсво, в тупость и дикость. И, задавая тон и на Украине, они перенесли это и в украинский народ, испортили его.

Далее, сопоставляя национальную самобытность русского и украинского народа, ДОВЖЕНКО с восхищением вспоминает старые украинские традиции и высмеивает традиции русских.

Потом, вдруг, почувствовав видно, что это мелко и пошло, оборвал и постарался поправиться, сказав: «Впрочем, умный во всякой нации хорош, дурак во всякой нации — плох».

И предложил возвращаться домой.

В дальнейшем разговоре ДОВЖЕНКО ругал КОРНЕЙЧУКА, высказывая сожаления, что ХРУЩЕВ любит КОРНЕЙЧУКА и доверяет ему — «а он /КОРЕНЙЧУК/ только самодовольный дурень, ничего не желающий, кроме собственного успеха».

Долго мы говорили о БАЖАНЕ. ДОВЖЕНКО сетует, что БАЖАН «испортился» с тех пор, как вступил в партию.

«Испортился» — заключается в том, что он стал «узко-ортодоксален», избегает откровенничать, стал холоднее, замкнутее и даже редко заходит к ДОВЖЕНКО.

ДОВЖЕНКО считает, что причина этого не только влияние новой жены, но и вступление в партию: «Микола очень примитивно понял свои партийные обязанности, и я от него этого не ожилад».

О ЯНОВСКОМ ДОВЖЕНКО отзывается гораздо лучше, ДОВЖЕНКО очень жалуется на одиночество, что «последнее вреся не с кем душу овтести в свободную минуту».

Много мы говорили о присоединении Бессарабии. ДОВЖЕНКО очень рад этому факту. Уверен, что в скором будущем буде присоединена и Закарпатская Украина, и таким образом весь украинский народ будет воссоздан.

ДОВЖЕНКО считает, что присоединение Бессарабии на Юге не окончится — наши войска двинутся на Дарданеллы. ДОВЖЕНКО доказывает жизненную необходимость овладения Дарданеллами — для безопастности СССР. Думает, что прямо из Бессарабии поедет за армией в Дарданеллы.

Наша встреча 30.VI. не состоялась, ввиду того, что ДВОЖЕНКО переменил решение выехать І.VII. и решил ехать ночью — с 30.VI. на 1.VIІ. /так он мне, по крайней мере, объяснил/ и поэтому был занят подготовкой к отъезду.

Принял:

НАЧАЛЬНИК 2 ОТДЕЛА УГБ УНКВД ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСТНОСТИ /СПИВАК/

—

Транскрибування тексту здійснив волонтер «Історичної правди» Владислав Мілащенко.

Юрій Смолич, письменник, журналіст (1900—1976)

—

Опубліковано у виданні Історична правда